Основное пленарное заседание конференции в этом году было посвящено инвестиционной привлекательности казахстанского нефтегазового сектора

В Алматы прошла 24-я Казахстанская Международная выставка и конференция «Нефть и Газ» KIOGE -2016, в рамках которой эксперты области делились своим видением того, каковы перспективы нефтянки и есть ли у республики шанс на неуглеводородное развитие. Большинство мнений сводится к тому, что Казахстан пока всецело пребывает в парадигме нефтяного и газового развития.

Основное пленарное заседание конференции в этом году было посвящено инвестиционной привлекательности казахстанского нефтегазового сектора и обзору рынка в среднесрочной перспективе. По наиболее острым техническим темам отрасли делегаты кооперировались на «круглых столах» по следующим темам: «Современные технологии в области ГРР на нефть и газ», «Бурение и добыча. Оптимизация затрат», «Инвестиционные соглашения в новых рыночных условиях», «Взаимовыгодное сотрудничество в рамках развития казахстанского содержания».

Одним из самых заметных оказалось выступление генерального директора BRB INVEST Галима Хусаинова. Он отметил, что Казахстан остается нефтедобывающей страной, 50% доходов бюджета которой формируется за счет поступлений от нефтяного сектора и достаточно большое количество трудовых ресурсов сосредоточено именно здесь. Тем не менее уже третий год наблюдается снижение нефтедобычи в стране. Если в пиковый 2012 год добывалось 82 млн тонн, то в этом году планируется добыть 75–77 млн тонн. Но если смотреть на практику других стран, входящих в ОПЕК, и России, то они, напротив, повышают добычу, а это вызывает вопросы о целесообразности снижения нефтедобычи в Казахстане.

Нефтянка в кризисе. У нее на это пять причин

Казахстан делает большую ставку на крупные месторождения, такие как Тенгизшевройл и Карачаганак, которые занимают половину в структуре общих объемов нефтедобычи в республике. Это риск для сферы недропользования, считает эксперт. В то же время в стране совсем не обращают внимания на развитие мелких и средних месторождений, заметил он. Хотя именно они дают наибольшее количество рабочих мест и позволяют привлекать местных специалистов и сервисные компании. Существующие же средние и малые компании после кризиса 2015 года, когда цены на нефть ощутимо упали, находятся в достаточно сложном положении и сталкиваются со снижением добычи.

Он выделил пять категорий проблем, которые существуют в нефтяной отрасли и мешают ей развиваться. Первая – это регулирование недропользования. После введения закона о недрах и недропользовании положение участников сектора только ухудшилось. Вкупе с введением моратория на продажу новых месторождений это привлекло к значительному сокращению притока инвестиций на развитие мелких и средних объектов.

По словам эксперта, Министерство энергетики практически дублирует часть функций банков, делая собственную оценку месторождений, хотя до конца не понятно, для чего это делается. Возможно, регулятор видит риск в том, что через залог может быть осуществлена скрытая продажа месторождений, но в законе написано, что их реализация возможна только после согласования с министерством. И это значительно сокращает инвестиции, в том числе из внутренних источников – банков второго уровня.

Вторая проблема – продление сроков на разведку запасов нефти. Ключевой момент в том, что в Казахстане не развивается разведка. Прирост запасов низкий и это происходит как раз из-за невозможности продления сроков разведки. Часто разрешение на продление дают, когда срок всех разведывательных работ уже заканчивается. И загвоздка здесь в том, что когда продление действительно начинается, уже либо закончился срок действия контракта, либо министерство подписывает дополнительное соглашение. Зачастую бывает, что дополнительное соглашение министерство подписывает тогда, когда продление уже закончилось. Из-за этого недропользователь должен вновь идти на продление, не выполняя при этом никакой рабочей программы.

Бывают и такие ситуации, когда министерство выставляет штрафы при нулевом прогрессе выполнения рабочей программы. Например, продление сроков на проведение работ компания получила в ноябре, но в предыдущие два месяца она не проводила никаких работ и не несла никаких расходов. Однако согласно рабочей программе в этот период она должна была инвестировать какие-то средства, но не инвестировала из-за отсутствия продления, в результате чего получила штраф. Хотя объективные причины для невыполнения работ у нее были.

Еще одна проблема – это штрафы за невыполнение казахстанского содержания. Есть месторождения, где заранее известно, что норма о казахстанском содержании не будет выполнена никогда, потому что нет локальных технологий, тех же труб или каких-то специфических услуг, чтобы разрабатывать проект. Однако в контракте прописано казахстанское содержание. И инвестор в таких условиях уже заранее знает о том, что будет платить штраф и понесет судебные издержки, только тогда он сможет приступить к разработке месторождения. Кроме того, прописывают казахстанское содержание в контрактах, но при этом вводят в закон о недропользовании обязательства закупа через конкурс. Сам по себе конкурс – это выбор подрядчика на основании конкурентных преимуществ. При этом подрядчик не должен иметь влияния на покупателя, но норма о казахстанском содержании все меняет. Есть статьи, которые дают привилегии казахстанским компаниям, но прописывать в контракте обязательства по казахстанскому содержанию, ограничивая недропользователя в праве выбора подрядчика, довольно противоречивая практика, считает Галим Хусаинов.

Ни себе, ни людям

Также он выделил проблему поставки нефти на внешний и внутренний рынок. Сегодня в контрактах прописаны объемы углеводородов, которые поставляются на внутренний и внешний рынки. Но идет падение объемов добычи, и все инвесторы об этом знают. А осуществлять прирост добычи возможно только за счет крупных компаний, которые, в принципе, не поставляют нефть на внутренний рынок. Это может привести к тому, что в будущем произойдет снижение внутренних поставок, потому что если не учитывать доли крупных месторождений вроде Тенгиза и Кашагана, общий уровень добычи на средних и мелких месторождениях будет падать. А нагрузка по компенсации снижающихся объемов поставок на внутренний рынок как раз и ляжет на мелкие и средние месторождения. При этом нефть для внутреннего пользования продается по более низким ценам. Поэтому при начале строительства нефтеперерабатывающего завода в республике может создаться ситуация, при которой будет проблема не с обеспечением рынка продуктами ГСМ, а с самой нефтью.

«Еще одна проблема – налоговое законодательство. Ключевой момент в нем – это отсутствие налоговой стабильности, поскольку практически всех недропользователей заставили принять свободный налоговый режим. Раньше налоговый режим был стабильным, и это давало прогнозируемость и удобство инвесторам, даже если его уровень был высоким. Они имели представление о необходимом объеме налогов, благодаря чему могли рассчитать свою финансово-экономическую модель, могли прогнозировать денежный поток и делать оценку месторождения. Банальный пример – это экспортно-таможенная пошлина, которую ввели, чтобы обеспечить приток денег в бюджет. Но это привело лишь к нагрузке на недропользователей, которую никто изначально не предвидел. С каждым годом ЭТП росла, и отменили ее только в марте 2016 года, хотя стоимость нефти кардинально упала еще в 2015 году. Кроме того, экспортная деятельность у нас имеет двойное налогообложение – помимо ЭТП у нас есть рентный налог на экспорт. Сегодня они практически не отличаются друг от друга, различие лишь в периодичности их выплаты. Другая проблема Налогового кодекса – это налог на добычу полезных ископаемых. Согласно нашему законодательству, НДПИ увеличивается, когда компания наращивает объемы добычи. То есть, если я добываю до 500 тыс. тонн, это одна ставка, а до миллиона тонн – уже другая. И если компания добудет 501 тыс. тонн, она будет платить уже по более высокой налоговой ставке. Поэтому у нее нет никакого стимула повышать добычу. Как мне кажется, стоит сделать так, чтобы при превышении определенного уровня добычи высокой налоговой ставкой облагался не весь объем, а только излишки. То есть если компания добыла 501 тыс. тонн, высокое обложение должно быть по этой тысяче тонн, а не по всему объему добычи. Сегодняшняя же ситуация приводит к тому, что многим компаниям невыгодно наращивать добычу, учитывая нынешние цены на нефть. То же самое касается и рентного налога на экспорт - ставка по нему меняется сразу же после преодоления уровней цен в 40–50–60–70 долларов за баррель. Что это означает? Компаниям выгоднее продавать по 49, чем по 51 доллару, потому что налоговая ставка будет ниже. И таких моментов в законодательстве очень много», – рассказал Галим Хусаинов.

В связке с инновациями

По словам вице-министра энергетики РК Магзума Мирзагалиева, геологоразведка должна получить законодательные и налоговые послабления, в министерстве ведется активная работа по совершенствованию нормативно-правовой базы, торгово-экономического сотрудничества, приведению национального законодательства в соответствие с международными правовыми нормами и стандартами. Кроме того, совместно с компанией «КазМунайГаз» был разработан проект налоговых поправок для нового кодекса.

Председатель президиума Союза нефтесервисных компаний KazService Рашид Жаксылыков сказал, что в 2015 году из-за расходов на модернизацию общая сумма сделок по компаниям-подрядчикам выросла на 71% по сравнению с 2014 годом. Однако тот же фактор косвенно подействовал на снижение затрат на буровые и разведывательные работы на 41%. По его словам, господдержка проектов развития крупнейших операторов страны, таких как Тенгиз, Карачаганак, Кашаган, позволит игрокам отрасли остаться на плаву, а это более тысячи компаний, в которых занято свыше 160 тысяч человек.

Генеральный директор автономного кластерного фонда «Парк инновационных технологий» Санжар Кеттебеков обратил внимание на необходимость привлечения в нефтянку новых технологий. По его словам, важной задачей «ПИТ» является формирование спроса на инновации со стороны потенциальных потребителей инновационной продукции – недропользователей. На сегодняшний день имеются примеры внедрения элементов индустрии 4.0 в горно-металлургическом комплексе, которые могут также быть применены в нефтегазовом секторе и машиностроении. Недропользователи имеют возможность применить и испытать данные технологии в рамках их обязательств по направлению 1% совокупного годового дохода на развитие НИОКР, заметил он.

Министр энергетики Казахстана Канат Бозумбаев отметил, что нефтяные компании на фоне значительного падения цен на нефть вынуждены снижать финансирование своих работ в рамках исполнения рабочих программ. Так, с 2013 года отмечается следующая динамика снижения количества пробуренных скважин: 1865 – в 2013 году, 1 715 – в 2014 году, 939 – в 2015 году. По его словам, количество пробуренных скважин фактически снизилось почти в 2 раза. Если в 2013 году затраты на геолого-разведочные работы составляли 185 млрд тенге, то в 2015 году затраты на геолого-разведочные работы снизились до 109 млрд тенге.

«В министерстве идет активная работа над проектом Кодекса о недрах Республики Казахстан по поддержке инвестиций в геологоразведку. В том числе упрощение процедуры предоставления права на разведку на слабоизученных участках, предоставление права на проведение геологического изучения с последующим предоставлением права на разведку, снижение налоговой нагрузки недропользователей за счет объединения налогового и таможенного кодексов», – пояснил Канат Бозумбаев.

Министр энергетики подчеркнул, что последние экономические изменения стали настоящим вызовом для отрасли, но все-таки удалось сохранить устойчивость ее развития. Он заметил, что нефтегазовая отрасль была и остается одной из ключевых в экономической и социальной жизни Казахстана. От успешности ее развития зависят результаты многих государственных отраслевых программ.

Марат ЕЛЕМЕСОВ, Алматы

Источник: liter.kz